Чем больше бываю на подобных мероприятиях, тем сильнее убеждаюсь в том, что не существует в мире ничего более отвратительного. Слишком яркий блеск, слишком много вычурности, слишком много фальши и дешевизны, хотя внешне, все, пожалуй, должно смотреться идеально. Но если присмотреться, то выглядит все как слишком хорошо поставленная игра со строгим выполнением бессмысленных правил, которые ни к чему не должны привести, кроме мнимого утешения самолюбия кучки болванов. И эти люди – верхушка общества? Хочется лишь плюнуть им под ноги, а приходится улыбаться во весь рот и смотреть в глаза, поднимая бокалы с приторно сладким шампанским. Всегда интересовало – почему у них принято пить эту мерзость? Неужели им нравится головная боль и тошнота, которые она несет за собой?
Но я держусь, я всегда держусь – этому учили меня с самого детства. Лживо улыбаться и кланяться, говоря лживые комплименты, а еще – прилагать все усилия, чтобы не разнести здесь все к дракклам собачьим.
В этот момент я даже на миг завидую Керроу – с первого взгляда видно, что девчонка здесь как рыба в воде. Ей ничего не стоит усмехнуться там, где нужно, вовремя покраснеть или глупо хихикнуть на тот или иной комплимент. У нее это получается словно бы рефлекторно, словно бы это часть ее личности, и в эти моменты я чувствую особое раздражение. Не потому что я хочу участвовать во всем этом фарсе, а, пожалуй, по той причине, что у того, кто ничего и стоить не должен, получается это куда лучше, чем у меня. И без особых усилий.
А мне постоянно хочется сбежать. Схватить этого ублюдка за шкирку, увести прямо из зала и вытрясти все, что только можно, в том числе и клятву верно служить Темному Лорду. А далее – следить за его деятельностью не составит никакого труда. Однако же приходится задумываться о более тонком деле, да еще и самой действовать лишь в самом крайнем случае – если ситуация выскользнет из рук Керроу. В этом я не сомневаюсь, но сама перспектива терять время на подобный фарс не может казаться радостной, да еще и терпеть общество этой несносной девчонки. Но приказ есть приказ.
Мы встретились у особняка – я аппарировала из поместья Лестрейнджей на юге Франции, а то, что две леди появились на приеме без сопровождения мужчин, не вызвало у общества никаких вопросов – здесь люди не такие консервативные, как мы, британцы.
Алекто предлагает разделиться, я же ничего не отвечаю – не хочу выражать согласие или несогласие, пусть поломает голову над происходящим. Позволяю отойти ей на несколько шагов, сама же не теряю ее из виду.
Приходится передвигаться под стенкой, дабы никто из присутствующих не додумался пригласить меня танцевать. При этом сжимаю в руке бокал с шампанским, делая вид, что попиваю напиток, сама же незаметно выливаю напиток в цветы – ведь если позволю себе хоть глоток, стану откровенно неадекватной. Алкоголь мне противопоказан.
Вижу, что Керроу беседует с молодым брюнетом, мягко улыбается, и в своем нарядном платье и со светлыми кудрями, она больше похожа на ангелочка, чем на Пожирательницу Смерти. Что эта пигалица вообще позабыла среди нас?
- Пожалуй, вы правы. Был бы рад поблагодарить его за приглашение, – слышу я голос молодого человека, с которым успела завязать беседу Керроу.
Я стою у нее за спиной, однако лицом к мужчине, и когда наши взгляды встречаются, я ему ослепительно улыбаюсь (хочется выхватить волшебную палочку и пустить заклинание в эту смазливую физиономию).
– Думаю, вы явно поспособствовали Вашему отцу в подготовке этого вечера, Марсель, – обращаюсь я к молодому человеку на чистом французском. Довольно фамильярно называть его по имени,  пусть мы и знакомы и виделись на нескольких таких же мероприятиях. Но, благо, разница в возрасте мне позволяет это. Краем глаза смотрю на свою спутницу, и снова поворачиваюсь к молодому человеку. На моих губах вырисовывается улыбка, и я делаю все, чтобы придать своим глазам тепла. Явно безуспешно.
Молодой человек рассыпается в комплиментах и словах, которые бы выражали радость того, что он не ожидал меня здесь увидеть. Я же покорно терплю то, как он запечатлеет поцелую на моей руке в перчатке из тонкого черного кружева.
– Простите меня за мою спутницу, Марсель, она никак не могла узнать вас, – говорю я, снова взглянув на Алекто и также пристально усмехнувшись. – Это Алекто Керроу, вы явно должны были слышать о ее семье, – произношу я, снова крем глаза взглянув на девушку. – Это молодой мсье Дюваль, сын хозяина вечера, милая.
Со стороны можно сказать, что я искренне забочусь о просвещении Керроу, но она поймет мою улыбку. И это отвратительное «милая», которое явно должно вывести ее из себя еще больше. А кто сказал, что во время задания я не должна беседовать с другими людьми, тем более со своей «подопечной».